You have your way. I have my way. As for the right way, the correct way, and the only way, it does not exist.(с)
Только здесь ты можешь вести себя, как хочешь: дурачиться, корчить рожицы, притворяться несмышлёнышем, драться в шутку. Никто не станет вертеть пальцем у виска, говорить, что у Лены – именно Лены, чтоб её, не все дома – тут никогда не обсмеют, тебе будут даже подыгрывать и хохотать над несмешной никому кроме глупостью. Ты будешь детским голоском спрашивать, что такое дюйм, и тебе непременно будут объяснять на пальцах, еле сдерживая смех при этом.
Здесь не нужно делать нелепые попытки быть умной, современной, всёзнающей. Не нужно наблюдать за людьми, делающими то же. Не надо участвовать в игре, двигателем которой является так называемый «основной» инстинкт. Нет границы – нет слов, которые можно сказать, а которые нет. Нет необходимости стискивать зубы, желая и не желая одновременно открывать рот. Искажающие всё и вся маски сняты.
Именно здесь тебе на самом деле «без обид» скажут, что ты насмерть глупый ребёнок, подросток, человек. А потом добавят, будто это не так уж и безнадёжно: «Алёна, оказывается, ты ещё не совсем дура».
Тут никто не будет отрицать, что в последнее время ты как с ума сошла, с цепи сорвалась, ведёшь себя неправильно. Но именно здесь тебе выдадут кучку объяснений, почему это с тобой. Ты не виновата, просто… Да, просто. Втихую, за твоей спиной, думая, что ты не видишь и не слышишь, будут вталкивать эти же объяснения окружающим людям. Ничто другое не сможет на тебя подействовать сильнее, чем обнаружение таких вот не имеющих право на существование оправданий.
Лишь среди этих полуумных, полуглупых разговоров, смеха, дурачества ты можешь в шутку заплакать. Легко. Намеренно. На спор. Никто не предаст этому большого внимания, никто не станет приставать, но и пропустить это в своих мыслях, как пустяк, никто тоже не сможет. Даже ты, потому что слишком легко это вышло, хоть и было игрой. Обычно для этого нужно больше усилий. Подумаешь: «А может?..» Но это «А может?..» будет вытеснено «Алёна, ты…» Ты засмеёшься, что-то скажешь и продолжишь быть Алёной.
«А может?..» будет позже обдумывать Хикари. Если же у неё будет таймаут, сгодится и Лена. Но это крайний случай. Хикари я доверяю больше.
Алёна.
Здесь не нужно делать нелепые попытки быть умной, современной, всёзнающей. Не нужно наблюдать за людьми, делающими то же. Не надо участвовать в игре, двигателем которой является так называемый «основной» инстинкт. Нет границы – нет слов, которые можно сказать, а которые нет. Нет необходимости стискивать зубы, желая и не желая одновременно открывать рот. Искажающие всё и вся маски сняты.
Именно здесь тебе на самом деле «без обид» скажут, что ты насмерть глупый ребёнок, подросток, человек. А потом добавят, будто это не так уж и безнадёжно: «Алёна, оказывается, ты ещё не совсем дура».
Тут никто не будет отрицать, что в последнее время ты как с ума сошла, с цепи сорвалась, ведёшь себя неправильно. Но именно здесь тебе выдадут кучку объяснений, почему это с тобой. Ты не виновата, просто… Да, просто. Втихую, за твоей спиной, думая, что ты не видишь и не слышишь, будут вталкивать эти же объяснения окружающим людям. Ничто другое не сможет на тебя подействовать сильнее, чем обнаружение таких вот не имеющих право на существование оправданий.
Лишь среди этих полуумных, полуглупых разговоров, смеха, дурачества ты можешь в шутку заплакать. Легко. Намеренно. На спор. Никто не предаст этому большого внимания, никто не станет приставать, но и пропустить это в своих мыслях, как пустяк, никто тоже не сможет. Даже ты, потому что слишком легко это вышло, хоть и было игрой. Обычно для этого нужно больше усилий. Подумаешь: «А может?..» Но это «А может?..» будет вытеснено «Алёна, ты…» Ты засмеёшься, что-то скажешь и продолжишь быть Алёной.
«А может?..» будет позже обдумывать Хикари. Если же у неё будет таймаут, сгодится и Лена. Но это крайний случай. Хикари я доверяю больше.
Алёна.